Человек с большим сердцем и огромной любовью к людям, тонко чувствовавший литературное Слово и чужую боль.
К своему филологическому стыду, прочитала меньше трети его литературной критики. Наверстываю, читаю о Мережковском - о любимом Мережковском. Как точно, как верно и как удивительно просто. И сквозь каждую строчку проглядывает бесконечно грустная и мудрая улыбка "дедушки Корнея".
Много лет назад повезло побывать в доме-музее Чуковского в Переделкине. Ехала к Пастернаку, а попала к Корнею Ивановичу. На его могиле небольшой кустик, к веткам которого привязаны самодельные книжечки из школьных тетрадных листочков — с детскими стихами. Юные поэты приносят свои книжки любимому автору. Так мило.
Для коллег-филологов, которые вдруг, как и я, не все читали, прикрепила три файла с литературной критикой.
Для не филологов.
Признайтесь, вы тоже не раз читали и слышали, что «Тараканище» Корнея Чуковского — это смелая сатира на Сталина: «Покорилися звери усатому, чтоб ему провалиться, проклятому»? Не верьте. На самом деле сказка «Тараканище» писалась в 1921–1922 годах и была опубликована в 1923-м. В те годы Чуковский, далекий от партийных дел, даже не знал о существовании Сталина, а «Тараканище» создавался как своего рода «Ревизор» Гоголя для трехлетних.
🔸🔸🔸🔸🔸
P.S. И да, я вздрогнула на фразе "в круговороте кровавых столетий". Что ж эти "кровавые столетия" все повторяются и повторяются... 📖 Ему удалось почти невозможное — стать народным писателем еще при жизни. Он это знал и очень этим гордился. Но это же его и печалило. В 1969 году, за несколько месяцев до смерти, Корней Чуковский написал знакомому литератору: «Люди при знакомстве со мною были приветливы, но ни один не знал, что я, кроме детских книг и "От 2 до 5", написал хоть что-нибудь другое. "Неужели вы не только детский писатель?" Выходит, что я за все 70 лет литературной работы написал лишь пять-шесть Мойдодыров. Причем книгу "От 2 до 5" воспринимали как сборник анекдотов о забавной детской речи».
Писателю шел восемьдесят восьмой год.
Спустя 40 лет после смерти писателя его внучка Елена Чуковская добилась полного издания его сочинений в 15 томах. Для всего «детского» оказалось достаточно первого тома. И тем не менее, даже филологи до сих пор удивляются тому, что наследие Чуковского состоит не только из сказок.
Что же хранят остальные тома? Кем был этот человек — с выдуманным именем и загадочной биографией, в которой уместилось несколько исторических эпох? И почему, когда он скончался, в самиздате прозвучало, что «умер последний человек, которого еще сколько-нибудь стеснялись»?
🔸🔸🔸🔸
Он родился в 1882 году в Петербурге, был крещен Николаем. Затем в метрике следовало имя его матери — «украинской девицы» Екатерины Осиповны Корнейчуковой — и страшное слово: незаконнорожденный. Только своему дневнику Чуковский доверил беспощадные слова об этом приговоре, вынесенном ему и его сестре Марусе. Он был уверен, что признать себя «незаконным» значит опозорить мать, что быть «байструком» — чудовищно, что пережить этот стыд не удастся никогда.
Маленький Коля вряд ли помнил, почему любимая мама забрала его с сестрой из Петербурга в Одессу. Скорее всего, состоятельные родители таинственного столичного студента не захотели принять в дом украинку, которая зарабатывала на жизнь стиркой и стряпней, а молодой человек не посмел их ослушаться.
«Главное: я мучительно стыдился в те годы сказать, что я "незаконный"... Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал. У меня ведь никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед. Помню, как клоунски я просил всех даже при первом знакомстве — уже усатый — "зовите меня просто Колей", "а я Коля" и т.д. Это казалось шутовством, но это была боль», — записал К. И. Чуковский в своем дневнике 3 февраля 1925 г. По метрикам у незаконнорожденных не было отчества.
Избавиться от прошлого так и не удалось — свой псевдоним, ставший потом именем, сын сделал из маминой фамилии.
______
Его страстью, религией, смыслом жизни с детства стала литература. Окончить гимназию Чуковскому так и не удалось: из пятого класса его отчислили, по его собственным утверждениям, из-за низкого происхождения как «кухаркиного сына». Все, чему он научился в жизни, он научился сам.
Он убегал в парк с книжкой Овидия и читал себе вслух «Науку любви», упиваясь словами, складывающимися в волшебную мелодию. Позже, выучив по растрепанному самоучителю английский, он также будет убегать к морю на волнорез, читая под шум прибоя открытого им для себя поэта Уолта Уитмена. Вряд ли он мог в те годы предположить, что ему предстоит написать об этом великом американце просветительские книги, что предисловие к одной из первых (включающей и его переводы) напишет будущий старший друг — художник Илья Репин.
Вскоре литературным и человеческим идеалом станет для будущего критика его современник Антон Павлович Чехов. Изучению его творчества Чуковский посвятит всю жизнь, год за годом открывая в любимом писателе то, чего не захотели, не смогли увидеть современники.
Тогда, в юности, никто не смог бы догадаться, что за исследования литературной и человеческой судьбы другого русского гения, Некрасова, в 1962 году старейший европейский университет присудит Чуковскому звание Почетного доктора литературы, что ему, «кухаркиному сыну», в год его восьмидесятилетия наденут на плечи Оксфордскую шелковую мантию...
______
Публицистический дебют девятнадцатилетнего Чуковского состоялся в газете «Одесские новости». А поскольку в редакции он был единственным, кто читал приходившие по почте английские и американские газеты, то через два года Чуковский отправляется корреспондентом в Англию.
Как он гордился перед молодой женой Машей, с которой обвенчался накануне отъезда в Лондон (за которой, кстати, еще будет ухаживать Маяковский, гостивший в Куоккале у Чуковских), что они обедают за одним столом с капитаном! И как он оконфузился в Лондоне, когда обнаружилось, что совершенно не понимает английских слов на слух! По одной из легенд, в том самоучителе, который он когда-то приобрел у одесского букиниста, не хватало страниц, посвященных произношению. Молодой писатель Корней Чуковский произносил слова так, как они пишутся: «writer» звучало у него как «вритер».
Полтора года зарубежной жизни были неровными. Политическая ситуация в России менялась, на горизонте Черного моря замаячил призрак мятежного броненосца «Потемкин» (Чуковский, к тому времени уже вернувшийся в Россию, даже побывает на его борту, захватив с собой провизию для восставших). Итак, «брожение в умах» ширилось, и по решению одесского градоначальника газета перестала продаваться в розницу, гонорары авторам не высылались.
______
Отправив молодую жену обратно в Одессу, «мистер» Чуковский селился по все более и более бедным адресам, но продолжал ежедневно посещать бесплатный читальный зал библиотеки Британского музея, где читал запоем английских писателей, историков, философов и критиков-публицистов, тех, кто помогал ему вырабатывать собственный стиль, названный впоследствии «парадоксальным и остроумным». Он никого не забыл и в своей оксфордской речи и с благодарностью назвал Эдгара По и Диккенса, Томаса Маколея и Честертона, Элиота и Макса Бирбома.
Вернувшись в Россию, Корней Иванович затевает издание сатирического журнала «Сигнал», но попадает в тюрьму за «оскорбление высочайшей фамилии». В ожидании суда в одиночной камере он читает себе вслух О. Генри и громко хохочет, пугая надзирателей.
______
Постепенно имя молодого критика становится нарицательным, на него даже рисуют карикатуры, и к печати готовится сразу несколько его книг, а первый в жизни сборник статей под названием «От Чехова до наших дней» печатается в течение одного года трижды. В сборнике литературоведческие статьи о Чехове, Бальмонте, Блоке, Куприне, Горьком, Мережковском, Брюсове. Спустя почти столетие именно Корнея Ивановича Чуковского назовут лучшим критиком Серебряного века.
...В 1906 году семейство Чуковских из Одессы перебирается под Петербург, снимая дачу в финском местечке Куоккала. Здесь он знакомится с Ильей Репиным, который станет его близким другом. Чуковский будет позировать Репину для трех сюжетных картин и одного портрета, практически заставит его написать воспоминания о своей жизни, станет их редактором и напишет о нем самом удивительную книгу, которая так и называется «Илья Репин».
Лидия Чуковская точно передает ощущение счастья, которым наполняло общение с отцом ее детство: «В состав воздуха, окружавшего нас, входило и чтение лекций в беседке у Репина, и чтение стихов, и разговоры, и споры, и игра в городки, и другие игры, главным образом литературные, но ни грана умственного безделья». Он дал своим детям то, чего у него самого не было в детстве. Куоккальское счастье разрушил 1917 год.
______
Жизнь сломалась. В ноябре 1919 года Чуковский записал в дневнике: «Прежней культурной среды уже нет. Она погибла, и нужно столетие, чтобы создать ее».
Дневники Чуковского, описывающие его бытие в двадцатые-пятидесятые годы, — чудовищная фантасмагория, наполненная бесконечной борьбой за право быть писателем, страшными потерями родных и близких людей, утратой любимой профессии. Не стало Блока, с которым Чуковский сблизился за годы совместной работы в издательстве «Всемирная литература». В нищете и эмиграции умер Леонид Андреев. В лагерях погибнут знакомый с еще куоккальских времен Мандельштам и сосед по Переделкино Исаак Бабель.
Сломана его собственная литературная судьба: «Как критик я принужден молчать... судят не по талантам, а по партбилетам. Сделали меня детским писателем».
Но и за детские сказки тоже пришлось бороться. Он выдержит многолетнюю битву за них с тогдашними критиками, утверждавшими, например, «Муха-Цокотуха» прославляет кулаков и мещанский быт и советскому ребенку фантазия только вредит.
______
К 1930 году, нагруженный бесконечной редактурой чужих и своих изданий, волоча на себе огромную семью, он уже оставил за спиной разгромленную властями редакцию «Всемирной литературы», где по инициативе Горького возглавлял англо-американский отдел. Оставил загубленные журналы «Русский современник», «Современный Запад», «Дом искусств». Его лучшие книги о Некрасове не вышли из печати даже в хрущевскую оттепель, потому что восставали против привычных советских мифов. Будущая Ленинская премия за нелюбимое «Мастерство Некрасова» обрадует его разве тем, что «не каждый чиновник сможет теперь плюнуть мне в лицо».
И каким горестным воплем прозвучат его слова 1955 года, после того как он перелистает одну из своих самых блестящих книг — исследование о, возможно, самом дорогом ему человеке и поэте, задохнувшемся эпохой и успевшем осознать, что «огонь революции» был фальшивым. «Я прочитал свою старую книжку о Блоке и с грустью увидел, что вся она обокрадена, ощипана, разграблена нынешними блоковедами... Когда я писал эту книжку, в ней было ново каждое слово, каждая мысль была моим изобретением. Но т.к. книжку мою запретили, изобретениями моими воспользовались ловкачи, прощелыги — и теперь мой приоритет совершенно забыт... Между тем я умею писать только изобретая, только высказывая мысли, которые никем не высказывались. Остальное совсем не занимает меня. Излагать чужое я не мог бы...»
______
Новое время, названное «оттепелью», окрылило Корнея Ивановича, но ненадолго. Он стал свидетелем публичной казни Пастернака, не спал ночей, придумывая, как спасти товарища по цеху и судьбе. Ничего не получилось. После визита к соседу по Переделкино с поздравлениями по случаю Нобелевской премии Чуковского заставили писать унизительное объяснение о том, как это он осмелился поздравлять «преступника». Между тем стихи Пастернака еще в двадцатые годы Чуковский назвал гордостью отечественной поэзии.
Он успел разувериться во многом, кроме, пожалуй, словесности и детей. В посвящении на его «Крокодиле» стояло: «Своим глубокоуважаемым детям...» В детей он верил. Ради них не покладая рук он строил, как безумный, поселковую библиотеку (считая это важнейшим делом своих последних лет), перед ними старался не терять себя. На даче в Переделкине, где писатель постоянно жил последние годы, он устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей, знаменитых лётчиков, артистов, писателей, поэтов. Переделкинские дети, давно ставшие взрослыми, до сих пор вспоминают эти детские посиделки на даче Чуковского. В 1957 году передал в дар Переделкинскому райисполкому построенную на собственные сбережения библиотеку со всем инвентарём и библиотечным фондом.
______
Очень многое, чего не мог сказать вслух, он доверял своим дневникам. Не будучи уверенным, что у его дневников будут читатели, он рассказал и о той, кто была для него самым чистым человеком в этой долгой жизни. Но младшая дочь Мария, обожаемая Мурочка, ради которой ему хотелось быть выше и лучше самого себя, умерла в 1931 году в возрасте одиннадцати лет.
Он посвятил себя помощи реальным людям, спасая многих от физической и творческой смерти. После революции он «устроил паек» сестре Некрасова Елизавете Рюмлинг, в голодные двадцатые постоянно опекал Анну Ахматову. После смерти Блока помогал членам его семьи. Хлопотал он и о дочери Ильи Репина, и о писателе Юрии Тынянове...
Когда в 1966 году умерла Анна Ахматова, о которой Корней Чуковский писал статьи и в двадцатые и в шестидесятые годы, его скорбная телеграмма в Союз писателей началась словами об изумлении. «Изумительно не то, что она умерла, а то, что она так долго могла жить после всех испытаний — светлая, величавая, гордая...»
Чуковский был и первым благодарным читателем «Записок об Анне Ахматовой» Лидии Чуковской, написанных отчасти под его влиянием: «Ты понимаешь, что должна записывать каждое ее слово?»
______
Перед смертью, слабеющей рукой, он перечислил на бумаге свои главные книги: сказки, труды о Некрасове, Чехове, Блоке; свои переводы, работы о русском языке и искусстве перевода. Он не знал — победил ли. Если и победил, то кого? Но, как справедливо написал современный критик, «лекарство от жизни» он выбрал для себя точно. Это было то самое Слово. Ради мгновений счастья, когда оно давалось в руки, он и работал, прорываясь через все трагедии. Странная, на первый взгляд, реплика Ахматовой в его дневнике стояла особняком: «Главное — не терять отчаяния»...
🔸🔸🔸🔸
В Переделкине во дворе дома-музея Корнея Ивановича Чуковского растет чудо-дерево. Это клен, увешанный детскими туфельками и ботиночками, — еще при жизни писателя окрестная ребятня начала приносить сюда и развешивать на дереве детскую обувь — превращая сказку в реальность. А современная ребятня продолжает эту традицию до сих пор.
А для Мурочки такие
Крохотные голубые
Вязаные башмачки
И с помпончиками!
Вот какое дерево,
Чудесное дерево!
Дети так и остались самыми верными его читателями.
Да к чему бы и жить нам
На этой планете,
В круговороте кровавых столетий,
Когда б не они, не вот эти
Глазастые, звонкие дети...
Корней Чуковский
1946
🔸🔸🔸🔸
Где найти и прочитать:
Автобиография
www.chukfamily.ru/kornei/about
Литературная критика
www.chukfamily.ru/kornei/prosa/kritika
Книги
www.chukfamily.ru/kornei/prosa/knigi
#людичеловеки_курсор
